под катом печальная фигняЭто было даже немного смешно. Вот так сидеть перед ней с красными опухшими глазами. На коленях, с искусанными в кровь губами. С синяками под глазами и рассеченными костяшками пальцев. А она смотрела на меня. Смотрела с какой-то горькой издевкой, с отвращением, которого я никогда не смогу передать. Она сидела на кресле, поджав под себя худые ноги с расцарапанными коленками, обнимая себя за озябшие плечи. Тонкие пальцы её рук с обломанными ногтями вызывали во мне странные чувства. Жалость к ней и презрение к самой себе. Её бледное, по-детски обиженное, личико, немного опухшие от слез большие карие глаза, длинные каштановые волосы, распущенные и распластанные по плечам. Я не могла больше молчать, глядя на неё.
- Я... – Она звонко и зловеще рассмеялась. И я поняла, что все, что началось, уже кончилось. С другой стороны, я знала, на что иду. Полюбить девушку из психбольницы. Полюбить девушку с раздвоением личности. Забрать её из психушки. Оставить у себя. Господи, я же обещала ей не доводить её до слез. Она предупреждала меня.
***
Я лежала на полу, прижав колени к груди. Не думаю, что я что-либо помнила из того, что со мной произошло. Она сидела рядом, прислонившись спиной к стене, и гладила меня по волосам. Но эти прикосновения теперь казались мне лживыми. Не важно, помнила ли я то, что она со мной делала, не важно, помнила ли я то, что она мне говорила. Важно то, что я помнила её глаза. Я знаю, что это была не она. Я знаю, но мне все равно. Ведь её глаза сказали мне всего одну фразу:
- Я презираю тебя.
За окном начался дождь. Она любила эту погоду, когда тяжелые капли глухо ударялись о стеклянную крышу нашего дома. Я соглашалась с ней, лишь соглашалась. Я ненавижу дождь. Эту мерзкое состояние, которое ассоциировалась у меня только с головной болью и желанием уехать на Северный полюс, ведь там давалась стопроцентная гарантия, что дождя там не будет. Я медленно поднялась на ноги, мышцы ныли, хотелось лишь одного: лечь и умереть. Но я подошла к окну и задернула шторы. Я обернулась и посмотрела на неё.
- Прощай.
***
Я сдала её обратно. Это было предательством, но она не осудила меня. Спокойно вернувшись в палату, она на прощание кивнула мне и отвернулась. Я поняла, что меня беспощадно вычеркнули из жизни и сердца. И мне было больно, но я только пожала плечами и ушла. Через неделю я уже была в Индии, еще через две – в Амстердаме. Я перемещалась с одного города в другой. Я продала наш дом со стеклянной крышей и на эти деньги сделала себе пластическую операцию. Не знаю, не помню, сколько лет я пробыла в беспамятстве, делая все то, что она мне запрещала. Пока не нашла себя рядом с ней. Она сидела передо мной с красными опухшими глазами. На коленях, перебирая своими пальчиками разорванную ночнушку. Я скривила уголок губ:
- Видишь плинтус? – Я указала ей на заплеванный пол мотеля. Она кивнула.
- Да.
- Это твой уровень.