меня понеслоо

Александр Ивашков относился к той категории людей, которые всегда относились к жизни с юмором, как бы сильно эта жизнь не била их ключом по голове. Мало кто понимал, что на самом деле такой неистребимый оптимизм слишком сильно бил по психике человека. Он старался оставаться сильным, на деле только сильнее загоняя себя в собственную клетку одиночества и непонимания. Желание справляться со всеми проблемами в гордом одиночестве - похвальная инициатива, но Алекс слишком часто перегибал палку.
Александр Ивашков - золотой мальчик, младший ребенок в семье, любимчик отца, лучший друг старшего брата, один из самых популярных парней в колледже. Вселенная, Бог, Судьба, все втроем, сыпали на него из своих рогов изобилия, и не могли нарадоваться на такого милого мальчика.
У Алекса была любимая девушка, с которой он познакомился в старшей школе. Владлена приехала из России и осталась жить в Америке, с самого первого дня Алекс взгляда не мог оторвать от нее, хотя его друзья отчаянно не понимали, что он нашел в девушке-ботанике, которая с первого дня зарылась в книжки и носу из-за них не казала. В конечном итоге, штурм этой крепости закончился его безоговорочной победой, к особой радости обоих сторон. Нельзя было сказать, что они жили так уж душа в душу, Алекс отличался взрывным характером, да еще и ревнивым, как Отелло, так что поводов для скандала он мог найти великое множество. Но в целом, парочка источала такие флюиды взаимной любви, что некоторые особо эмоциональные одинокие девушки не могли долго находится в их обществе.
Стоп.
И это все было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Алекс проснулся от настойчивого телефонного звонка. В квартире было пусто, Влада уехала на какую-то очередную научную конференцию, все-таки оторвать ее от своих книжек даже он не всегда мог. Он протер глаза, часы показывали четыре утра и двадцать три минуты, сонно натыкаясь на предметы обстановки, он добрался до телефона.
- Алло, да?
- Александр Ивашков? - В трубке раздался сухой мужской голос.
- Да, это я.
- Я должен известить вас о том, что авиарейс 117А потерпел крушение... Вы значитесь доверенным лицом одной из пассажирок... - Но Алекс уже не слушал, трубка с гулким стуком упала на пол из его ослабевшей руки. Он закрыл глаза и медленно вдохнул. Минутная стрелка показывала двадцать пять минут.
Выдох. Он поднял руки к лицу и провел по нему дрожащими ладонями. В горле стоял ком, он все еще не верил в происходящее. Парень поднял трубку с пола.
- Простите... я, кажется, ослышался... вы сказали...
- Вы не ослышались... мисс Градовская не значится выжившей. Примите мои соболезнования.
И в телефонной трубке раздались короткие гудки. Александр аккуратно положил трубку на базу, медленно вернулся в комнату и сел на кровать. Он все еще не верил. Не хотел верить. Он взял с тумбочки их совместную фотографию, когда он затащил Владу в Диснейленд, и набрал кнопку автодозвона.
- Абонент временно недоступен, мобильный телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста позвоните позднее.
Он упал на кровать, неотрывно смотря на улыбающуюся девушку, пока слезы не стали застилать ее от его взора. Алекс еще раз нажал на кнопку вызова.
- Абонент временно недоступен, мобильный телефон выключен или находится вне зоны действия...
Отключился, прижав фотографию к груди, и сворачиваясь калачиком. Внутри, на месте сердца образовалась ноющая рана. Лучше бы его убили... Снова кнопка вызова. Пустая надежда, что она все-таки возьмет трубку.
- Абонент временно недоступен...
Движения становились дерганными, его трясло, он закусил до крови губу, едва открывая веки, слипшиеся от слез ресниц не давали увидеть хоть что-либо.
- Абонент... - Голос в трубке равнодушно повторял одно и то же, каждый раз, каждый гребанный раз, пока он слепо набирал ее номер, пока кричал и рвал на себе волосы, пока сидел на коленях перед кровать, склонив голову на ее подушку, когда его душили рыдания.
- Почему ты?! Как же я... без тебя? - По-детски спрашивал он у фотографии, раз за разом набирая номер ее телефона и слушая как мантру "Абонент временно недоступен".
Он не помнил сколько часов или дней провел в таком состоянии, не отвечал на звонки, просто не слышал и не видел их, как ребенка укачивая подушку, на которой спала его маленькая красавица. В один момент в дверь квартиры забарабанили, сильней и сильнее.
- Ал, открывай дверь!!! - За дверью раздался голос Адриана, именно он тарабанил в дверь. Алекс сжал в ладони ее фотографию и зашел в ванную комнату. - Александр! Твою мать! Открой дверь!
Он не слушал, запирая еще и дверь ванной комнаты.
- Моя маленькая красавица... я хочу к тебе, - едва слышно шептал парень, сам он словно выцвел за те несколько суток, что он провел в пустой квартире. В его руке блестело лезвие. - Мы там встретимся... я хочу в это верить. Я не могу без тебя. - И он резанул вдоль вены по руке, в голову отдалась боль, но это его не остановило. Еще один порез. Еще и еще... Кровь красной патокой лилась по руке, марая фотографию и белую футболку парня.
Он грузно опустился на пол ванны, уже затуманенным взором смотря в любимые глаза на фотографии.
- Я хочу к тебе...
А потом в комнату ворвался Адриан и сознание Алекса перестало принимать участие в реальных событиях.
Очнулся он в пустой комнате, с кипельно белыми стенами, потолком и полом. Голова и руки болели, он прекрасно помнил, что пытался покончить жизнь самоубийством.
- Александр, - в комнату вошла приятная женщина с темными, как Градовской, волосами. И Алекс засмеялся, громко и четко, так сильно, что из разорванных губ засочилась кровь. Он смеялся и смеялся, пока ему не вкололи успокоительное...
За то время, что он находился в психиатрической лечебнице, он научился сдерживать рвущиеся наружу рыдание и смех, научился понимать, что Влада, которую он видит в коридорах, напротив себя - не настоящая. Но он слишком хорошо понимал, что это лишь благодаря препаратам.

---

под катом печальная фигня

Это было даже немного смешно. Вот так сидеть перед ней с красными опухшими глазами. На коленях, с искусанными в кровь губами. С синяками под глазами и рассеченными костяшками пальцев. А она смотрела на меня. Смотрела с какой-то горькой издевкой, с отвращением, которого я никогда не смогу передать. Она сидела на кресле, поджав под себя худые ноги с расцарапанными коленками, обнимая себя за озябшие плечи. Тонкие пальцы её рук с обломанными ногтями вызывали во мне странные чувства. Жалость к ней и презрение к самой себе. Её бледное, по-детски обиженное, личико, немного опухшие от слез большие карие глаза, длинные каштановые волосы, распущенные и распластанные по плечам. Я не могла больше молчать, глядя на неё.
- Я... – Она звонко и зловеще рассмеялась. И я поняла, что все, что началось, уже кончилось. С другой стороны, я знала, на что иду. Полюбить девушку из психбольницы. Полюбить девушку с раздвоением личности. Забрать её из психушки. Оставить у себя. Господи, я же обещала ей не доводить её до слез. Она предупреждала меня.
***
Я лежала на полу, прижав колени к груди. Не думаю, что я что-либо помнила из того, что со мной произошло. Она сидела рядом, прислонившись спиной к стене, и гладила меня по волосам. Но эти прикосновения теперь казались мне лживыми. Не важно, помнила ли я то, что она со мной делала, не важно, помнила ли я то, что она мне говорила. Важно то, что я помнила её глаза. Я знаю, что это была не она. Я знаю, но мне все равно. Ведь её глаза сказали мне всего одну фразу:
- Я презираю тебя.
За окном начался дождь. Она любила эту погоду, когда тяжелые капли глухо ударялись о стеклянную крышу нашего дома. Я соглашалась с ней, лишь соглашалась. Я ненавижу дождь. Эту мерзкое состояние, которое ассоциировалась у меня только с головной болью и желанием уехать на Северный полюс, ведь там давалась стопроцентная гарантия, что дождя там не будет. Я медленно поднялась на ноги, мышцы ныли, хотелось лишь одного: лечь и умереть. Но я подошла к окну и задернула шторы. Я обернулась и посмотрела на неё.
- Прощай.
***
Я сдала её обратно. Это было предательством, но она не осудила меня. Спокойно вернувшись в палату, она на прощание кивнула мне и отвернулась. Я поняла, что меня беспощадно вычеркнули из жизни и сердца. И мне было больно, но я только пожала плечами и ушла. Через неделю я уже была в Индии, еще через две – в Амстердаме. Я перемещалась с одного города в другой. Я продала наш дом со стеклянной крышей и на эти деньги сделала себе пластическую операцию. Не знаю, не помню, сколько лет я пробыла в беспамятстве, делая все то, что она мне запрещала. Пока не нашла себя рядом с ней. Она сидела передо мной с красными опухшими глазами. На коленях, перебирая своими пальчиками разорванную ночнушку. Я скривила уголок губ:
- Видишь плинтус? – Я указала ей на заплеванный пол мотеля. Она кивнула.
- Да.
- Это твой уровень.

---

Играю на ролевой. И осознаю, как я ненавижу определенный подтип игроков, которых можно охарактеризовать так: "Я такой, сука, сексуальный и несчастный. Трахни и пожалей меня" - именно в этом порядке.
И обязательно нижние, обязательно. И других нижних они ненавидят лютой ненавистью, потому что с таким подходом от них бегут все адекватные верхние. Я их, черт возьми, понимаю.
Но особенно остро это встает, когда вот такое вот чудо кладет свой глаз лучше б реально вырезал и положил на твоего верхнего. А тебя навязчиво выгоняет из локации.
И выглядит это так мерзко.
А самое охуенное, это то, что они строят из себя таких граммар-наци, что не мешает им писать слово "больной", как "бАльной". Ну чо, видимо, пациент пойдет вальсировать с ним.

---

Я люблю читать свои стихи и рассказы вслух, хоть и дико стесняюсь это делать. Парадоксальное желание, и таких у меня завались, по самую макушку, словно я сам себя настроил против самого себя же.
Дурацкое мироощущение.
Но это так, лирическое отступление.

Кришна, Локи, Гермес, Спаситель - имена, словно, камни к нёбу.
Я просил у вас столько горя, сколько Каин и не унес. Только горе граничит с болью, как вода разделяет землю.
Вы, Спасители, скажем честно, оторвались на нас с лихвой.
А за что, я и сам не знаю. Если б знал, то не говорил бы.
Мне хватило, по чести скажем, быть убитым своей семьей. Я Авель, что рожден был младшим.
Что рожден, как замена брату. Брат мой, знаешь, на самом деле, не добряк, но и не дурной.
Бог, смотри, по твоим законам - лишь мой брат по суду ответчик.
Только, в общем, не прав ты, Боже, и не прав твой святой закон. Тот, кто предан, и сам - предатель.
А предавший всего лишь верен. Твой Закон на границе мира превратился в нелепый фарс.
Ты в ответе за это, Боже. И ответы держать придется не пред нами, а пред другими, пред людьми без огня и глаз.
Пред детьми, что не верят в Бога, ибо Бог сам и есть предатель. И закон твой на деле просто - пыльный старенький фолиант.
Ты готовился к этому, Боже? Впрочем, знаешь, я здесь по делу. Ты мне, это, прости-ка брата.
Скучно мне без его игры.

---

Есть в этом мире чудеса.
И на этом точка.
И это никак не связано с тем, что моего идиота оживили, вот ни разу

---

я ебанный мазохист. Сижу и чуть ли не плачу над персонажем, которого сам и грохнул. Эпик вин, чо.

---

*медитирует на ласт* скажите пожалуйста, неужели этот некий 21+ хоть как-то помогает? Вот мне еще полтора года ждать до 21 - хотите меня убедить, что за эти полтора года я стану диво каким умным?
Ласт, ты не логичен.

---

Прослушать или скачать Disturbed The Game бесплатно на Простоплеер

Внезапно, влюбился просто в эту песню. Особенно в первый куплет

---

Итак. События последнего времени:
1. Внезапно соигрок.
2. Нервы, голодовка, недосып и потянутая спина. Ставки сделаны, говорят в таком режиме дольше двух дней не протяну. Вызов принят.
3. Неджи убили и в аниме. У меня траур.
4. Мизантропия и социофобия достигли своего апогея. Привет, интроверсия, давно не виделись.

---

Сидеть до шести утра и упражняться в фигурной укладке вещей - это жестоко ._. а ведь это еще тащить до консьержа.

---

а нам все равно, а нам все равно (с).
Похуй, пляшем и бухаем. Надоело быть хорошим.

---

привет, долбоебизм, давно не виделись, я так скучал!
Перед интервью нервы сдают нещадно.
Пожалуйста, убейте меня.

---

Я чувствую себя феерическим идиотом. И ничего не могу с собой поделать. Эта игра завладела моим мозгом и не собирается отвлекать. Я уже давно не засыпал, пытаясь ответить на пост. Просто эпик вин. Я получил то, что хотел, но теперь чувствую себя сферическим дебилом в вакууме.

---

Я интроверт. До мозга костей. Меня абсолютно не прельщает людское общество. Я способен быть сам на сам настолько долго, насколько это возможно, и даже чуть больше.
Но... и мне бывает хочется поделиться своими мыслями, страхами, идеями с кем-то другим. Не только с шизофренией в моей голове. Не только с тем, кто вечно стоит у меня за спиной, положив руку на мое плечо.
Это ли одиночество?
Когда тебе не с кем говорить о том, как тебе хорошо без людей.

---

Ноги меня прокляли. И правильно сделали же.
Вообще, я заметил за собой охуенную вещь: я начинаю увлекаться чем-то, когда все остальные уже радостно про это что-то забыли. Долбоеб, чо.

---

боги, ну почему японцы так жутко говорят на английском? х_х
Dragon Slayer - у них звучит как Duragun Srauyer блять!

---

Аоба/Ханока

---

правильно, я опять записался на фб *рукалицо* я дебиииил

---

я понял, что меня адово раздражает во всех злодеях *фейспалм* они дико выпендриваются, стоя над поверженным врагом, со словами "Скука. А посильнее никого не было?". Ты, блять, долбан такой, учитывай тот факт, что ты в битву вступил только что, а твой противник уже сражался туеву хучу времени! *ярость*

---

суровый русский фансаб *рукалицо* "Тройной дракон" у нас переводится как "Змей Горыныч" хд